Михаэль ШЕРБ
"Эмигрантская лира - 2016". В жюри: Александр Мельник, Андрей Грицман, Александр Радашкевич и Михаэль Шерб.
Льеж, дворец Курциуса. Фото Татьяны Юфит.
* * *
Ночи раскрытая крынка,
Стынет молочный кисель.
Память бредёт лабиринтами рынка,
Ищет кинзу да щавель.
Крепится к небу луна на присоске,
В лужах созвездья дрожат,
Тестом с земли поднимается воздух
На тополиных дрожжах.
Добрые сосны пойдут на поленья,
Злые – уйдут в темноту.
Плотью от плоти, кровью по венам
Сын мой плывет на плоту.
В центре сердечной густой круговерти
Плавает плот, словно кит.
Сын не спасает зайцев от смерти –
Он покемонов растит.
Дерево злое скрежещет листвою,
Стелет нам пагубный пух.
Доброе утром утешит: пустое!
Всё здесь пустое вокруг.
* * *
И в реальности постылой,
И в бреду,
По виниловой пустыне
Я бреду.
От окраины до центра
Путь пролёг.
Рвётся музыка крещендо
Из-под ног.
Расширяется, взлетая
Надо мной,
И становится – земная –
Неземной.
Воздвигая храм минорный
Без гвоздей,
Прорастают ноты-зёрна
В борозде.
Ни двора мне нет отныне,
Ни угла,
На виниловой равнине
Я – игла.
ЭЛЕГИЯ ДЛЯ АЛЕКСАНДРА ПАВЛОВА
Отче наш, иже еси на небеси,
Когда не смогу больше я встать с постели,
Лики любимых мимо меня пронеси,
И фигурки правнуков, кружащихся на карусели.
Прежде чем я горькой хлебну земли,
Дай мне глотнуть сладкую стынь свирели,
Триста оттенков зелени мимо меня пронеси,
Тридцать кустов синели.
Будь до конца со мной, Господи сил,
И перед тем, как я навсегда исчезну,
Ягоды звёзд мимо меня пронеси
В черном лукошке бездны.
* * *
Колышется вода и узкий пирс качает.
На волнах отблески, как язычки свечей.
Взлетают удивлённо брови чаек
Над длинными ресницами лучей.
Цветут в витринах, словно орхидеи,
Улыбки праздные бездельников, бездельниц,
И солнечные стынут батареи
На лопастях средневековых мельниц.
Туристский катерок, устав гудеть,
Полупустой, отходит от причала,-
На крашеной груди блестит заклёпок медь
И жир канала.
Здесь гравий городов от глины деревень
Не отделить – так их перемешали.
И балансирует осенний тонкий день
Как девочка на шаре.
* * *
Синька, чернила, мёд –
Тот, довоенный мир.
Мел или самолёт
Чертит прямой пунктир?
Россыпью на полу
Хрупкий петит газет.
Пыльный кристалл в углу -
Окаменевший свет.
А на верандах дач
Лечит детей во сне
Ворон, картавый врач,
Чеховское пенсне.
Будем гулять в саду,
Будем смотреть потом,
Как из воды в пруду
Строят мальки свой дом.
Стен невесомых стон,
Мелкая дрожь мольбы,
Лики святых икон,
Их голубые лбы.
ТОСКА
1.
Загадаешь желанье, хотя не смогла догадаться,
Что из третьего глаза упала на щёку ресница.
Я тоскую по тем, кто ушел и не хочет вернуться,
И по тем, кто вернувшись, в пути поспешил измениться.
Грусть-тоска по тому, кто уже никогда не вернётся.
Но о чем горевать, если близость разбилась, как блюдце?
Лучше слушать во сне шепелявые ветки акаций,
Как они шелестят и нами глумливо смеются.
2.
Тень тоски, настоянная на коньяке,
По той, которая уже далече:
С ней разговариваю на ласточкином языке
Вью из мусора слов гнёзда речи.
Перечтёшь переписку – из каждой божьей строки
Выглядывает воспоминание – как из свитера горло голое.
И тотчас принимаешься тесто месить на стихи,
Добавляя воду к существительным и глаголам.
В перманентной тоске обретаешь циничный уют
И стабильность мёртвого. Но что мне поделать с собою,
Если чувства от памяти отстают,
Как от стенки плохо приклеенные обои?
Только бабочка прошлого, порхающая у виска
Или у краешка глаза тысячелетнего горца,
Видит круги, которые прочертила тоска
На выцветшей радужке, как годовые кольца.
Стихи, сочиненные во время судейства
Восьмого международного интернет-конкурса
«Эмигрантская лира – 2019/2020»
Года по лекалам летят,
Пока не приходят поэты,
И разоблачают предметы,
И фантиками шелестят.
О, как я безмерно устал
От натиска их эскадрильи:
То тащат на небо за крылья,
То за ноги тащат в подвал.
Поэты наследуют мир,
И тут же его разрушают,
И сразу другой сочиняют,
И вновь протирают до дыр.
Поэты всегда в рядовых.
Туфта и притворство им имя.
Безвестность сомкнётся над ними
Как стебли гигантской травы.
Их слёзы, и смех их, и грех, –
Ничтожны, как пятна на солнце.
Но кто-то из них задохнётся –
И хватит дыханья на всех.
ЭЛЕГИЯ
Александру Радашкевичу
Опять я оказался здесь,
где взвесь
соленых брызг
приносит бриз,
где запятые чаек
без умолку кричат,
и воздух, как младенец, белобрыс.
Я оказался здесь,
где смальта и стеклярус,
где свет воздвиг колонны
и парус
парит над горизонтом, непреклонен, –
пусть хлещет по бокам
крученый ветра кнут,
но лодочки цветастые ладони
воды не зачерпнут.
Я здесь,
чтоб закопать в песок усталость
как голые ступни, но
стальное небо распласталось
над морской
равниной,
от волн рябой.
Оно то дальше от воды, то ближе,
как будто фабрика воздушная пыхтит,
или протяжно дышит
гобой
в благословенном сне,
пока прибой
(и сер, и сед)
волной шершавой лижет
глазные яблоки
смолы слепорожденной.
25.11.2016
ЭЛЕГИЯ ДЛЯ АЛЕКСАНДРА РАШКЕВИЧА
Скажи, тебе ведь хочется поймать
Златую змейку с синими глазами,
И грудь раскрыв, вложить её меж рёбер,
Чтоб песня тихая миры вокруг меняла?
Листать и перелистывать страницы
Мелованых долин неандертальских
В обложках гор, с закладками из рек
Блестящих, словно слово «навсегда».
О, как нежны случайные касанья
Нечаянных пустынных городов,
Их площадей, кружащихся пластинкой
Вокруг застывших островерхих храмов!
Даровано в последний раз потрогать
Неоновые шрамы от реклам
На лбу автобуса, погладить шкуру парка,
Когда его земля под спину ляжет,
Меж клёнов разноцветных замереть,
Средь листьев – золотых, багровых, черных,
Уснуть в ладонях – светлых, желтых, темных, –
Людей, от нас во всём – навек – отличных.
2016
* * *
Александру Радашкевичу
Читая пыль на столике журнальном,
Её белесый бисерный петит,
Я приобщился сокровенной тайны,
Той, что блаженство в будущем сулит –
Секрет, что если есть лишь злаки с травами,
То вскоре непременно станут мной
Те грустные мужчины сухопарые,
Что тускло пахнут, словно книжки старые:
Ванилью, дымом, горечью, землёй.
2019
ТРЕТЬЯ ЭЛЕГИЯ ДЛЯ АЛЕКСАНДРА РАДАШКЕВИЧА
«Лузер!» –
Будто бы за глаза…
Растекается шепота гной.
Треск этот – вроде туза
В мятой колоде звуков,
Словно сошедший на берег Ной
Втаптывает в песок
Грязь.
Не обида – скука.
В сорок от голода умер Блок.
Погода прибавит сутулости.
Дожди и дожди – хоть плачь!
Вспомнишь про плащ юности –
Красивый такой плащ,
Удобный был, удобнее, чем кресло или кровать.
Это ж какой оголтелый восторг
Быть неприкаянным, засыпать
Где угодно, но головой на восток!
Свобода сосен сводила меня с ума
В тот момент, когда на языке шевелилась строка.
А теперь с языка соскальзывает сама
Пошлость о том, что года
Шлифуют нас, как наждак,
Делают друг на друга похожими.
Моль летает в прихожей. Не метафора. Это так
И есть. Моль летает в прихожей.
2020
СОЛЯРИС
Не хочу ни скользить
По перилам твоим,
Ни сквозить из бериллов твоих,
Словно дым.
В подворотни вливать
Золотую мочу,
И в кровать умирать, –
Не хочу, не хочу.
Тонкой веточки веры
Признав аромат,
Птичьи стаи над сквером,
Словно звёзды, стоят.
Этот сквер без скамейки –
Как молитва без слов, –
Шелест споров семейных
Да испарина снов,
Где охапкой соломы
Я несу навесу
Темнокожей истомы
Голубую Алсу,
А хотел бы летать
На границах лекал,
Морду мудрой козы
Целовать, как Шагал.
Командиром грозы,
Над скопленьем белка,
К слеповатым глазам
Поднося облака.
2020
"Эмигрантская лира - 2019" (Льеж). Александр Радашкевич, Александр Мельник, Михаэль Шерб и Даниил Чкония.
|
