Ольга Кравцова. О публикации Александра Радашкевича в журнале «Интерпоэзия», №1, 2025
%202025.jpg)
Публикация Александра Радашкевича «Оконное кино» в журнале «Интерпоэзия», (№1, 2025) раскрывает еще одну грань его дарования – социально окрашенную картину, прекрасно иллюстрированную и инкрустированную его особой техникой письма и выразительной художественной деталью. Присутствует здесь и созерцание обратного событийного хода, всегда так своеобразно и изысканно воплощенное поэтом.
Открывают публикацию стихи, посвященные другу и поэту Даниилу Чкония, «Памяти Дани», и начинаются с очень доброго, как, вероятно, и сам их адресат, бережно сотканного портрета: «И вот блеснула детская улыбка и солнышко / грузинское в глазах совсем не там, но,уж / конечно, тем, стихи укрылись лунной пылью, / и голос грешным ветром растворился в никем не чаемых краях». Так рождается особое метапространство автора: неба и земли, высокого и недосягаемого, но всегда совмещенного с миром простым, земным и предметным. Следующие строки это отлично передают и, как и эпиграф, подчеркивают уже состоявшуюся, исполненную миссию ушедшего поэта: «Как в германских гравюрных / ландшафтах или в замках змеистой Луары, ты / снова станешь лучшим гидом в тех атласных / сквозящих лугах, светло вещающим на чистом, / на бывшем русском языке». Этой идее служит и концовка с её важным уточнением – «с хлюпкого паромика живых», ибо жизнь есть путешествие и рядом все меньше и меньше родных и близких душ, что подчеркивает обращение «мой поздний брат».
Все пять стихотворений в своей общей ансамблевой канве с композиционным и очень удачным чередованием – человек / природа / человек – завершаются самым большим и подробным из них, названным «Оконное кино», в котором оживают герои, его действующие лица, вольно или невольно оказавшиеся в одной точке локации, своего прибытия, и эта точка – «забытое окно напротив в ущельном переулке Куртуа».
Поэту присущ внимательный, охватывающий взгляд, понимание человека, его чувств, чаяний и переживаний.
И даже когда его
нет, она прилежно следует всем назиданиям незримым
довольного супруга, шлепая пухлыми ладонями
по воде и пуская отчаянные пузыри, и в самом
последнем из них заключено ее повинное «люблю».
В описании природы (стихотворение «Прощаясь с Корфу») дань отдана пространству водному, морю, драгоценному отражению небес: «Все начинается морем и обрывается в нем / той волною бирюзовой, что качает небеса». А две следующие строки своей амбивалентностью как-то очень стремительно, невесомо и глубоко раскрывают перед читателем весь философский смысл нашего человеческого, ролевого бытия, но поэтом сохраняется, сберегается самое главное таинство, которое угадывается неявно, только лишь чутким сердцем:
С ликом ангела, сердцем паяца мы являемся
тут обомлело, и смываемся – с наоборот
Все тут немо, безгранно и ясно, так и звери
святые живут. На горе зелено-бурой веко-
вечный монастырь, где иконка незлатая кротко
выкликнет тебя, где они такое знают, что
не скажут никому, даже если под обрывом
не сокрыто облачками ионическое дно, и
оттуда, не мигая, архаические боги смотрят
каменно в глаза.
А заключение возвращает к началу, к синеве морской и небесной: «Мы сошли сюда незвано и непрошено пройдем, / не успев и обернуться на обратный звездопад, / и останется лишь это – голубое, / никакое, что любило / и тебя». Все скоротечно и бренно, но и прекрасно, как «Сицилийская осень».
Вот и снова сладко будит поутру хохотливый
гогот чаек на рассветных чешуйчатых кровлях,
море в размывах сиренево-сизых, сопричастных
главным снам. Это будет Мадзара-дель-Валло, где
янтарные стены курчавит сицилийское барокко,
где с прядями по ветру сквозь века танцующий
сатир, приоткрывший бронзовые губы в стылой
истоме дионисийской, а потом, а сейчас, а всегда,
как гнездо на отвесной скале, – поднебесная сказка
Эриче, где вспоминаешь, что пернатый, под зубастыми
стенами замка Венеры, где так вдумчиво вкушаешь
генуэзские томные лакомства у синьоры Марии
Грамматико, сквозь рваное облако спускаясь горними
кругами к коврам оливковых долин вдоль свинцового
позднего моря, залитого солнцем пунцовым. Это буду
я (который?), ты да небо наливное в славе пламенных
закатов, голубая антиосень, как прильнувшая волна,
птицы счастья вечным хором млечно будят поутру.
«Эмигрантская лира», №2(50), 2025
|
