Ольга Кравцова. "Не стенать на прощанье и влюбляться навек". О поэзии Александра Радашкевича
Начиная с самых первых строк уже состоявшейся статьи нужно (вероятно – нужно) сказать о том, что ее автор берет всю ответственность за сказанное на себя. За образы, ассоциации, мысли. Потому что здесь они не такие, как принято. Не такие, как узаконено и разрешено. Потому что сопричастность и сопереживание поэту и поэзии (музыканту и его музыке, художнику и его живописи) в жизни автора присутствует также постоянно и естественно, как естественно и постоянно кровь наполняет сердце. Итак, статья.
"Его любимая интонация – спокойное достоинство. Любимое мироощущение – трагедия" [1] . Да, это так. Поэзия Александра Радашкевича притягательна своей смелостью, даже дерзостью ума и речи, загадочна именно той мерцающей магией чувств, которую обнаружит читатель с первых строк, будь то книга или подборка в журнале. Чувства и мысли – самые мощные силы в творческом созидании. И если мотив пути, мотив дороги один из старейших в истории литературы, то нужно сказать, что как в прямом, так и в переносном, образном смысле он очень оригинально реализуется, воплощается поэтом. Поэтом странствующим. С таким мироощущением образ рыцаря-странника возник бы и невольно, но бесценное содружество чувства, идеи и языка дало поистине невероятный результат. Все фиксируется, все, что "проявлено", находит подробный отпечаток в его таинственной книге дао. В ней поселилось издавна известное и великое триединство – Бог/любовь/красота мира, или же Троица Любящего, Любимого и Любви. Совершенство образов, чистота внимательного взгляда, своего и другого, "где так желательна погибель" [2] – это музыка сердца, и слушает эту музыку Бог.
"Но я не люблю то, в чём нет любви. Ибо я люблю любовь, и вижу в этом смысл и назначение человека в зыбком мире проявленного. И как незнаемый самонадеянным Западом Васнецов, "я хотел бы, чтобы мое искусство было свечой, зажженной перед ликом Божиим"" [3] . Вероятно, это и есть его великое вдохновение, его истинная муза. Особенно там, где "и только логос все послушнее и строже играет радугой/ хладящего огня, что дни спалил невызнанной любовью" [4] .
Одни только названия стихотворений: "Ария", "Канцона", "Адажио", даже если на первый взгляд, это стихи о разном, нам говорят, что для поэта очень, очень важно, как его сердце звучит.
Тут не обойтись без путешествий в прекрасное и величественное средневековье, без трубадуров и менестрелей, без Данте с его описаниями композиционных особенностей канцоны, без Петрарки с его "Тайной" и "Канцоньере". И, может быть, отсюда и берет свое начало такой частый у Александра Радашкевича образ оплавленной свечи, вечной, сберегающей драгоценное земное время и еще более драгоценную мысль?
Тишина в его лирическом пространстве, в его "небе" нарушается только истинно чистым намерением – произнести свое поэтическое слово. "Обними меня, мой ангел, на недвижимых качелях" [5] – эта теплая, нежная фраза, просьба, ровно в середине его "Канцоны", словно разрезает собою текст стихотворения, где до и после щедро насыщены деталью пребывания и отбытия – в мир и из мира: "отбывают новобранцы, убывают новобранцы без обратного билета".
Или:
Помолчим же, мой друг,
помолчим тут у самого, у
порога, где обломки почившего
неба и змея серебристой дороги
закусила свой пыльный хвост,
а в конце обнажённого света
льют и льют обомлело дожди,
где все, кто здесь любил
случайно, положат голову
на прошлое плечо [6] .
Свидетельства поэта всегда очень достоверны. Их необычность и загадочность заставят по-новому посмотреть на ту привычную киноленту, которая в нашей утомительной реальности каждый раз раскручивается перед замыленным, уставшим взглядом. Но и кроме них, для героя, "в никуда из ниоткуда" стремятся мысли и чувства от всего, им увиденного, проживаемого и пережитого. Ибо они и есть зерна творения. А созерцание, концентрация – дает поток энергии, осмысления божественности мира и любви, как говорилось высшими учителями, цепочки любви и доброй воли.
Улыбнись мне, пеший ангел, млечным
утром воскресенья над немеющей рекой, там, где зори
незакатно растворяют небеса, облака где отрешённо,
тронув тын сквозной подошвой, из лазурного кадила
отлетают мимо мира в продувное никогда. [7]
Музыка чувств вершит все воплощенное и проявленное, ведь герой реализует в своих созерцаниях мысль о том, что он не тот, кем себя мог бы себя считать, но тот, что он думает и чувствует. Его мир создается из любви, и даже из нежности. Эмоция неприятия, негодования, отторжения тоже очень выразительна, но, как правило, она гасится какой-либо смягчающей интонацией, деталью, или действием. Потому что там, где для героя мир зеркален трагически, там достаточно и самой горькой констатации этого факта.
Всё тут
глухо, зло и скверно, грязно, пепельно, неверно,
подло, адово и тленно, не поётся и не спится,
только любится да мнится, только
снится хорошо [8] .
Можно вспомнить одного из героев Шекспира, волшебника Просперо, герцога Миланского, сказавшего вроде бы случайные слова: "We are such stuff / As dreams are made on; and our little life / Is rounded with a sleep" [9] . Перевод Михаила Донского: "Мы созданы из вещества того же, /Что наши сны. И сном окружена / Вся наша маленькая жизнь" [10] . Перевод Татьяны Щепкиной-Куперник (1950): "Мы сами созданы из сновидений, / И эту нашу маленькую жизнь / Сон окружает". Однако, речь о сне очень необычном. Мечта, эмоция – это энергия в движении – все так же сильно беспокоит разум и сердце в огрубевших зеркальных отражениях. А в них "Свет давно не в ногу с нами, леденеющий, чужой" [11] .
В этих странствиях с нашим героем всегда рядом, под рукой, как у волшебника, у Мерлина, находится чудесный образ-предмет, сохраняющий, сберегающий в себе его музыкальную палитру чувств: "сложив громоздкие воспоминания и обречённые надежды в игрушечный зеркальный чемоданчик" [12] , "и зеркальный чемоданчик растворяется в углу: там и зори, там и взоры, новогодние сугробы и записка от мечты, всё, что было и не сталось, с богом пО миру пошло" [13] .
Путешествия и странствия в сны и мечты не просто тесно переплетаются с реальными, но образует единый, оригинальный, совершенно феноменальный образ, "струящийся мираж". А само пространство, пейзаж, интерьер заявляют о себе уже из пережитого, то есть, только тогда, когда уже стали для поэта воспоминанием.
Я видел рыбу-солнце в Лиссабоне, над Марморой –
струящийся мираж, палаццо дожей кружевные,
разлапистые пальмы пап, глядел в глаза подлунные
Джоконды, прошившие меня, и лобызал пурпурный
бархат на темени мерцающих мощей [14] .
Не удивительно, что для героя Бог/любовь/красота мира, или его некрасота, картина мира, сходятся в одной-единственной точке – пересадке, свидетельства непостоянства, текучести момента, его убывания, ведь движение, путь, дорога, дао – для него наиболее всего постоянны и точны, верны его чувству, его потоку, восприятию бытия.
Я вас люблю, и без вас мне не жить,
но мои чемоданы готовы, собрана
сумка, обратный билет на руках,
и я знаю, не зная уже ничего и
ни о ком никогда ни наяву, ни
во снах более не забывая: мир –
это только случайный транзит
или, лучше сказать,
пересадка [15] .
Где же эта таинственная пересадка, этот момент вечности, или, момент истины? Думается, только в сердце, сердце архаическом, ведь оно сохранило все, все помнит, и оно не принимает ни единой фальшивой ноты. Здесь есть пространство, остров, в котором и живет его "я", куда оно возвращается, не отлучаясь. Отсюда, грубо говоря, начинается каждый его оный день, явь и сон, пересадка или вечность. Здесь ждут его друзья, те, кто с ним всегда. И это очень интересный образ, пространство спасающих и спасительных нот, пространство ангелов.
Еще немного об острове. Очевидно, что творчество народного художника Республики Башкортостан, академика Российской академии художеств Сергея Борисовича Краснова тоже сыграло в этом определенную созидающую, мифотворческую роль. Вероятно, "Остров-сайт" Александра Радашкевича и имеет такое название по этой метафорической причине. Волшебная "Ода взлетающему острову", которую мы здесь видим первой, жива и невероятно гармонична в этом поэтическом потоке. "Кусок обрывистого берега, поросшего соснами, с охвостьями корней взлетает над опрокинутой землей в синих квадратах, может быть уже обезлюдевшей, над облаками" [16] . Думается, эта тема и эта метафора нашла свое развитие в стихотворении "Острова", и не только в нем, став оригинальным, глубоким и одиноко-печальным лейтмотивом. Пространство света, наставник света, столь дорогие сердцу, возможны только здесь, где "небо внятно".
И отворяя утренние ставни,
я взгляд обугленный кладу на серебристую
сквозящую гряду зависших
в рассветной пене островов, где обитаете
безбедно, не спотыкаясь
о мёртвых птиц и не роняя юный лик, все вы,
все вы, чьё небо внятно,
кто, как блаженный Августин, в пылящем,
мятом мире снимая росы
глянцевитыми устами, и не любил ещё, но кто
любил любовь уже, ни зги
в кромешном сне не видя и отворяя утренние
ставни, и различая те же
острова, грядой сквозящей зависшие сквозь всю
рассветную немеющую душу [17] .
Все о любви и – "Бог есть любовь", эта любовь безусловна, безупречна и центральна. Или же: "тогда начала понемногу проявляться Троица, а именно Троица Любящего, Любимого и Любви" [18] . А что же на земле, на тверди печальной? К кому же еще возможно применить такие слова, кто же здесь "не любил ещё, но кто любил любовь уже"? Есть ли еще такое сердце, кроме Божественного? Есть ли в жизни жизнь? Подсознательно включается режим невольного поиска, каждый взгляд на отражающуюся поверхность зеркального мира ловит, фиксирует и – не находит.
"Я любил тебя, как душу, никогда не встретив въяве, узнавая всякий раз" [19] . Сознание и сердце, сохраняющие в себе, сберегающие "океан нетраченной любви", существуют в мире проявленного, и как в карусели, все вращается по привычным, давно отшлифованным, стереотипным дорожкам. Есть "мы", которое заряжено своею энергией нелюбви. Все – продолжается.
И старательно вмерзая в обряд повинных доживаний,
мы себя не вспоминаем, чтобы нас не занесло, но какой-нибудь
срезанный лучик вдруг высветит нечаянно в груди, разомкнутой
незрячими ветрами, океан нетраченной любви, где алых парусов
крылатые шелка и острова весны обетованной, и где молчит
подводный водопад, из снов впадающий в себя [20]
Неизменность зеркальных отражений, грубого мира, это и знак для героя. Он тоже потребует своих толкований. Это рождает и массу недобрых реалий. "Почернев, засветились от вспышек нагорных непроявленных душ негативы" [21] . Перед ними необходимо устоять. Как же это возможно? Только по любви. Высшей и Божественной. Так рождаются строки, где содружество чувств и музыки сердца, "музыка падений и парений" становится воистину великим.
Ты – вешнее
моё стихотворение, мой сад
на невесомых островках архипелага,
дрейфующего денно сквозь прах
дебелой яви, ты – тот
пернатый ветерок, что лёг мне
на чело в лагуне неслепящих солнц,
где, шею вытянув по-черепашьи,
глаза обратные старательно
зажмурив, высматривал
я твой ко мне – во мне
скользящий
парус [22] .
Ни грамма банальности, неловкой слезы, тяжеловесного слога или лишних, приклеенных или доходящих до помпезности нот. Но – пушкинская строгая ясность и новаторство подлинного поэтического языка. И большое прекрасное живое человеческое сердце. Архаическое. Внимательно и "не лукавя", это удивительное сердце создает "из всех пустот потерянного рая", "из близкого, как вечность, далека" – свою бесконечную и нежную вселенную.
На свалку пёструю уставясь близоруко,
как на медовый луг, и растопырив
мельницею руки, мой Паганэль
ревниво ловит бабочек, как звёзды,
диковинным сачком развеивая комнатную
моль, и улыбается на маленькую бледненькую
дочь, которая его давно взрослей, внимательней
и старше. [23]
Когда все живое не просто умерло, но, деградируя каждую минуту, превратилось, переродилось в уродливых монстров из неизвестных адовых кругов, без лица, без языка, без сердца... И "взгляд обугленный" застывает, потому, что "листая небо", не найти ему своего места – становится загадкой эта негромкая, но завораживающая красота. Где же пристанище ей? На острове, на небе, или, все-таки, в сердце человеческом? Если это дорога разлук, "узелок дорог напрасных", то и она наполняется благостным светом...
Я хожу в твои голые рощи
за глотком из иссякших ключей,
ты вплываешь в незрячие окна
обитаемых мною дворцов.
Занимаются смерчи видений,
ускользают за взгляд корабли,
забываются ветхие дети,
нежно видясь у края друг другу
на своих неуместных местах [24] .
"Не стенать на прощанье и влюбляться навек" [25] – путешествие продолжается, раскручивается зеркальное дао. Это путь Любящего, Любимого и Любви и у прекрасного рыцаря-странника "на исчерченной ладони – архаическое сердце из гербария хвойных ветров" [26] .
ПРИМЕЧАНИЯ
[1] Бахыт Кенжеев. О Радашкевиче // Остров-сайт Александра Радашкевича. -
сайт: http://www.radashkevich.info/avtor/avtor-statyi/avtor-statyi_7.html
[2] Радашкевич А. Я не вошел в тот долгий взгляд [Парижское окно: стихи] // Интерпоэзия. – 2011. – № 2. – сайт: https://magazines.gorky.media/interpoezia/2011/2/parizhskoe-okno.html
[3] Радашкевич А. Антипушкинская, 10 [Проза] // Интерпоэзия. – 2007. – № 2. – сайт: https://magazines.gorky.media/interpoezia/2007/2/antipushkinskaya-10.html
[4] Радашкевич А. Темнеет [Вино весны обетованной: стихи] // Сибирские огни. – 2022. – № 4. – сайт: https://sibogni.ru/content/vino-vesny-obetovannoy
[5] Радашкевич А. Канцона [Без названия: стихи] // Крещатик. – 2005. – № 1. – сайт: https://magazines.gorky.media/kreschatik/2005/1/139114.html
[6] Радашкевич А. Разговор [Разговор: стихи] // Крещатик. – 2020. – № 2. – сайт: https://magazines.gorky.media/kreschatik/2020/2/razgovor-2.html
[7] Радашкевич А. Предапрельское [За незапамятным небом: стихи] // Новый мир. – 2022. – № 7. – сайт: http://www.nm1925.ru/Archive/Journal6_2022_7/Content/Publication6_8056/Default.aspx
[8] Там же.
[9] Shakespeare, William. The Tempest [Edited by David Horne] // The vale Shakespeare. – Revised edition. – London: Yale University Press; Oxford University Press, 1955. – P. 72.
[10] Шекспир У. Буря [Пер. Михаила Донского] // Полное собрание сочинений в 8 томах. Т. 8. -Москва: Искусство, 1960. - сайт: Библиотека Максима Мошкова.
[11] Радашкевич А. Подводный водопад [Подводный водопад: стихи] // Эмигрантская лира. – 2021. -№ 4. – сайт: https://www.zhurmir.ru/content/podvodnyy-vodopad
[12] Радашкевич А. Канцона [Без названия: стихи] // Крещатик. – 2005. – № 1. – сайт: https://magazines.gorky.media/kreschatik/2005/1/139114.html
[13] Радашкевич А. Подводный водопад [Подводный водопад: стихи] // Эмигрантская лира. – 2021. -№ 4. – сайт: https://www.zhurmir.ru/content/podvodnyy-vodopad
[14] Радашкевич А. Предапрельское [За незапамятным небом: стихи] // Новый мир. – 2022. – № 7. – сайт: http://www.nm1925.ru/Archive/Journal6_2022_7/Content/Publication6_8056/Default.aspx
[15] Радашкевич А. Я вас люблю, и без вас мне не жить [Ради вида: стихи] // Новый мир. – 2015. – № 11. – сайт: https://magazines.gorky.media/novyi_mi/2015/11/radi-vida.html
[16] Романов Б. Ода Сергею Краснову [Статья] // Бельские просторы. – 2022.– № 7. – сайт: https://belprost.ru/articles/kultura/2022-07-07/7-2022-boris-romanov-oda-sergeyu-krasnovu-2865896
[17] Радашкевич А.Острова ["Пассажир: стихи] // Интерпоэзия. – 2005. – № 3. – сайт: https://magazines.gorky.media/interpoezia/2005/3/passazhir.html
[18] Блаженный Аврелий Августин. О Троице [Книга 15] // Азбука веры: православная библиотека. – сайт: https://azbyka.ru/otechnik/Avrelij_Avgustin/o-troitse/2_7
[19] Радашкевич А. Странствие будет сладостно страшным ["На сожжённых любовно мостах": стихи] // Крещатик. – 2019. – № 2. – сайт: https://magazines.gorky.media/kreschatik/2019/2/na-sozhzhyonnyh-lyubovno-mostah.html
[20] Радашкевич А. Подводный водопад [Подводный водопад: стихи] // Эмигрантская лира. – 2021. -№ 4. – сайт: https://www.zhurmir.ru/content/podvodnyy-vodopad
[21] Радашкевич А. Я и сам непроявленный в этом... ["Пассажир: стихи] // Интерпоэзия. – 2005. – № 3. – сайт: https://magazines.gorky.media/interpoezia/2005/3/passazhir.html
[22] Радашкевич А. Ты [И помолившись утренним Богам: стихи] // Остров-сайт Александра Радашкевича. – сайт: http://www.radashkevich.info/poeziya/poeziya_30.html
[23] Радашкевич А. Галине Погожевой [Без названия: стихи] // Крещатик. – 2005. – № 1. – сайт: сайт: https://magazines.gorky.media/kreschatik/2005/1/139114.html
[24] Радашкевич А. Снежное посвящение [Листая небо: стихи] // Интерпоэзия. – 2018. – № 4. – сайт: https://magazines.gorky.media/interpoezia/2018/4/listaya-nebo.html
[25] Радашкевич А. Ломая неравные строки ["Волны дней": стихи] // Новый журнал. – 2020. – № 301. – сайт: https://magazines.gorky.media/nj/2020/301/volny-dnej.html
[26] Радашкевич А. Странствие будет сладостно страшным["На сожжённых любовно мостах": стихи] // Крещатик. – 2019. – № 2. – сайт: https://magazines.gorky.media/kreschatik/2019/2/na-sozhzhyonnyh-lyubovno-mostah.html
© Ольга Кравцова, 2023.
© Сетевая словесность, публикация, 2023.
|
