Виталий Науменко. О КНИГЕ "ЗЕМНЫЕ ПРАЗДНИКИ"
Александр Радашкевич. Земные праздники. М.: Русский Гулливер, 2013
Немного медленной весны во изголовие.
Лохматых птиц слепой полет и
приводнение.
Немного ветра и волны, как послесловия.
Земля срывается в глазах,
синее пение.
Я принимаю ту игру, но
при условии.
Сверни за мной в последний сад, в стихо-
творение,
в аркады голых колоннад, где снов
биение.
Немного медленной волны во изголовие.
Забытых лиц недвижный лёт и
приземление.
Немного ветра и весны, как предисловия.
Александр Радашкевич – уже один из немногих русских поэтов-эмигрантов, но интересен он не этим, а своим пристрастием к барочному стилю, где он чувствует себя, как рыба в воде. Быть может, из-за этого он не так известен, как заслуживает. Чтение Радашкевича требует от его собеседника подготовки, желания настроиться на его волну, а она никогда не бывает ровной. Как мне представляется, сложность стихов Радашкевича и есть та самая «прекрасная ясность».
Радашкевич нечасто выпускает книги, но каждая из них – событие. Поэтому я пишу о той, которая вышла несколько лет назад. Нельзя сказать, что он не меняется. Его привязанность к верлибру очевидна. Но этот верлибр очень необычен. Он нашел в нем такие пути, которыми никто не ходил, из прозы перенес его в чистую поэзию, что для достаточно сложного жанра – редкий случай.
Это поэт не претенциозный, не эстрадник. Разумеется, он не пишет для себя, он пишет для тех, кто готов его услышать. Я уверен, что таких читателей немало. Всегда интересно разбираться в хитросплетениях его очень камерной и одновременно лиричной поэзии. Со временем она тоже взрослеет, и те, кто знает его ранние стихи, это ощущают. От поэта, «плетущего кружева», читаемого филологами, он пришел к стихам более теплым, оставаясь самим собой. Радашкевич из тех поэтов, кого ни с кем перепутать невозможно.
Неужели когда-то певцы
пели, неужели зимою была
зима, звёзды падали, листья
шумели и по ветру неслись долго-
жданные письма через мудрые
горы и слепые озёра, и мы знали,
что будем живы, как и были,
сейчас и всегда?
Неужели всё звалось и пахло
иначе, хлеб хрустел и смеялась
вода, неужели мы век торопили,
веря, что с нами сейчас и всегда
все, кто ушел за свинцовые веки,
неужели когда-то так громко
молчала, глядя в души,
Его тишина?
Виталий Науменко, Москва
«Интерпоэзия», №4, 2015
|
